March 8th, a family story — Почему 8 марта для меня всегда праздник

Photo from Nelly’s family archive

By Nelly Nersesyan

Please scroll down for English

Почему 8 марта для меня всегда праздник

В последние годы 8-ое марта — праздник-рычажок.
Лента сегодня в равной степени пестрит букетами и трагедиями.
И я весь день думаю, как объяснить подобный калейдоскоп?
Мне кажется, всё дело в искренности.

Так получилось, что 8-ое марта в нашей семье связано не только с днём советских девочек (это я украла из одного волшебного поздравления), но и с двумя довольно печальными событиями.

В канун этого праздника с разницей в несколько лет ушли мои бабушка Нелли и дед Миша.
Да-да. Совсем как в сказке: они жили долго и счастливо и умерли в один день.
Бабушка ушла 14-го, а деда не стало 9-го, но инсульт у обоих случился 7-го марта.

Помимо прочих профессий мой дед был военный. Он удачно защитил очередной диплом 21-го июня 1941-го года, а завтра, как известно, была война… Дед был танкистом, или, как рассказывал в детском саду мой брат, всю войну прятался в танке.

Он — единственный в нашей семье, кто с полным правом мог праздновать 23-ье февраля. У них дома всегда собирались его боевые товарищи, и они, конечно же, говорили о чём угодно, кроме войны. Я часто думаю, что было бы с ним, если бы он дожил до нынешних лозунгов “На Берлин!” и, тем более, “Можем повторить!”
Хорошо всё-таки, что не дожил.

Мой дед был удивительным человеком. Умница и эрудит, он знал несколько языков и помнил множество стихов. Он пел и танцевал, у него было замечательное чувство юмора, и, несмотря на то, что он был армянином, правда бакинского разлива, в нём напрочь отсутствовал армянский шовинизм.

В отличие от моей громкой и эмоциональной бабушки, дед никогда не повышал голоса, у него был очень ровный, спокойный характер. Но всякий раз, когда бакинские приятели заводили свою армянскую шарманку, на его лице появлялась едва заметная ироническая улыбка. Он умел так тонко поддеть собеседника, что улыбаться начинали и сами любители порассуждать о том, что всё на свете на самом деле изобрели армяне.

В отличие от всех нас дед был высокий. Все мы смотрели на него снизу вверх. Он был стройный и красивый. У него были тонкие черты лица и напрочь отсутствовали волосы. Возможно, поэтому в их московском подъезде в Кузьминках армянкой все считали мою знойную еврейскую бабушку с копной чёрных волос, а про него говорили — еврей.

Дед был невероятный аккуратист и педант. Бабушка, любившая повторять, что “от грязи ещё никто не умирал”, должно быть, сводила его с ума, но он тихо протирал и мыл, подметал и подчищал, в то время как она, увлечённая беседой, стряхивала пепел мимо пепельницы и говорила моей маме, что у неё какая-то “половая” болезнь, она всё время моет пол.

Мой дед был само достоинство. Он никогда не позволял себе сесть в общественном транспорте и шёл в магазин, лишь переодевшись в штатское, потому что в форме не пристало расхаживать с авоськой.

А ещё он очень любил всех своих девочек.

Когда он умер, у него на столе мы обнаружили три аккуратные стопки: Леночке, Нелличке и Светочке.
В тот день с утра он сходил в Сберкассу и снял пенсию, чтобы порадовать к 8-ому марта мою сестру, меня и жену моего брата.

К тому времени он уже явно чувствовал себя неважно и даже обмолвился об этом по телефону. Я знаю потому, что мой папа, встретив меня после института, бесконечно в панике набирал его номер и, сбросив меня дома, помчался в Кузьминки.

Я никогда не забуду эти три стопки, столь любовно выложенные им вокруг вазы. В вазе неизменно лежали грецкие орехи с изюмом. Эта ваза всегда дожидалась меня. Как только ваза пустела, дед немедленно отправлялся на рынок и часами чистил орехи и смешивал их с изюмом — вдруг приедет Нелличка, она их так любит.

Он был воплощением всего хорошего, что есть в этом мире. Добрым, мудрым, щедрым, внимательным. Он так хотел порадовать нас в этот день.

Разве можем мы отказать ему в этом?

---

March 8th, a family story

In the last couple of years March 8th, otherwise known as International Women’s Day, has become a kind of trigger holiday.
My newsfeed, today, is equal parts floral arrangements and tragedy.
And I’ve been thinking all day, trying to explain this kaleidoscope.
I believe the answer lies in sincerity.

In our family, March 8th isn’t just a holiday of all Soviet girls (an expression I stole from a very special greeting message), but also a day closely tied to two very sad events.

You see, my grandparents Nelly and Michael left this world on the eve of this holiday, the two deaths just a few years apart.

Yes, just like the fairytales say: they lived a long and happy life together and died on the same day.
My Grandmother died on the 14th, and my Grandfather left us on the 9th, but both of them had a stroke on March 7th.

In addition to his other professions, my Grandfather was a military man. He was “lucky” enough to graduate from yet another university on June 21st, 1941, and the next day, as you know, there was war… Grandpa was a tank operator, or, as my brother liked to tell it in daycare, “hid inside a tank through the whole war”.
He was the only one in our family who could legitimately celebrate that other Soviet holiday, February 23rd. His war buddies would gather in their apartment and they would of course talk about anything but the war itself. I often wonder what he would have felt like had he lived to see the slogans currently popular in Russia: “Berlin bound!” and that doozy, “We Can Do It Again!”

Perhaps it’s a good thing he didn’t.

My Grandpa was a remarkable man. An erudite, he spoke several languages and could recite page after page of poetry. He liked to sing and dance, had a wonderful sense of humor and, despite being Armenian, albeit of Baku origin, was completely devoid of the infamous Armenian brand of chauvinism.

Unlike my loud and passionate grandmother, Grandpa never raised his voice. He was even-tempered and composed. Every time his fellow Bakuvian friends would start on their favorite hobbyhorse, you’d notice the barest of ironic smiles on his face. He could poke fun at someone with such subtlety that even those who like nothing more than to talk about how everything was actually invented by Armenians, couldn’t help but return his smile.

Unlike the rest of us, Grandpa was tall. We all had to crane our necks to look up at him. He was slim and handsome. He had very fine features and no hair to speak of. Perhaps that’s why everyone in their apartment building located in the Moscow borough of Kuzminki took my Jewish grandmother, with her mane of dark hair, for Armenian, and referred to him as a Jew.

Grandpa was very organized and neat. My grandmother, who liked to say that “no one had ever died from messes” must have driven him crazy, yet he would just quietly wipe and wash, sweep and clean, while she, engrossed in conversation, would drop cigarette ash everywhere but inside the ashtray.

Grandpa was what you call a man of integrity. He always remained standing in public transport and would only go to the store after changing into his everyday clothes because no one should walk around with a nylon mesh bag while wearing a uniform.

He also loved all of his girls dearly.

After he passed away, we found three neat stacks of bills on his dining table: one for my cousin Lena, one for me and one for my sister-in-law Svetlana.

He had gone to the bank that day and withdrawn his pension so he could treat us all on March 8th.
By then he must have already been feeling less than perfect and even said as much over the phone. I know this because my Dad, having picked me up after college classes, kept dialing his number in a panic, and raced to Kuzminki after dropping me off at home.

I shall never forget those three stacks of bills, so lovingly arranged by him around a bowl. The bowl always filled with a mix of walnuts and raisins. The bowl that was always waiting for me. The moment it became empty, Grandpa would head to the market and husk the nuts for hours on end, mixing them with raisins, on the off chance that I would come visit. It was my favorite snack, after all.

He was the personification of everything that’s good in this world. Kind, wise, generous, and caring. He so wanted us to enjoy the holiday.

How could we ever deny him this?